XXI век: Новая фармацевтическая реальность (ч. 8)

Гандель Виктор Генрихович
Член-корр. Международной академии интеграции науки и бизнеса (МАИНБ), к.фарм.н.

А началось все с приятной проблемы: как получить удовольствие и… не забеременеть. Спешу уточнить: за дело, как всегда в таких случаях, взялись мужчины, кто же еще? Хотя проблема, говоря откровенно, напрямую их не касалась или касалась лишь косвенно. Но зато их касалась проблема "манимейкинга", касалась напрямую, хотя исследователи, как всегда, руководствовались самыми благими намерениями: поставить под контроль, насколько это возможно, рождаемость, а главное — если не устранить, то значительно снизить число неприемлемых с любой точки зрения повсеместных абортов. И это успешно удалось сделать тем и другим: и маржу получить, и хозяйку от абортов отлучить (почти).

Противозачаточные таблетки Эновид (Enovid) были первым современным лекарственным средством, принимаемым теми, кто не был болен, на протяжении длительного времени. Он оказался небезопасен, но породил несколько поколений более совершенных средств, применяемых по сей день.

Далее, словно раскрылся ящик Пандоры: показания к применению множества препаратов практически здоровыми людьми посыпались как из рога изобилия. Лишь врач мог профессионально решить, насколько необходим профилактический прием тех или иных препаратов, да и стоит ли вообще назначать лекарственные средства здоровым людям. Эта непростая дилемма существует сегодня и будет существовать завтра. Именно поэтому Большая финфарма выделяет значительные средства на рекламу, а также "обработку" врачебного сословия, настойчиво предлагая профилактический прием своих «изобретений», оставляя за скобками вопрос, насколько такой прием полезен.

Очевидно, что в плане отдаленных последствий применения химических (реже, биотехнологических) продуктов, длительный контакт организма человека с ними не может не вызвать изменений, в т.ч. неблагоприятных, на молекулярном или геномном уровне. И здесь необъятное поле для исследований, благо современный уровень их обеспечения позволяет проникнуть в самые потаенные уголки (уровни) биоса.

И, наконец, еще один финансовый аспект функционирования Большой финфармы — допинг. Он охватывает не столь значительный контингент людей, которых принято считать здоровыми, — спортсменов. Но это контингент, как правило, высокооплачиваемый и потому высокоинтересный. Здесь переплелись интересы Большой финфармы, Большого финспорта, Большой финполитики и Большой человеческой морали, аспекты которой затрагивались в предыдущих публикациях.

Проблема допинга является одной из самых сложных в современном спорте. Применение допинга спортсменами не только наносит ущерб их собственному здоровью, но и подрывает идеологические основы спорта.

Эта проблема включает глубокий нравственный аспект, поскольку употребление допинга ведет к неравенству условий для участников соревнований, и это неравенство вытекает не из уровня подготовленности, что предусматривается правилами соревнований в любом виде спорта, а определяется уровнем развития Большой финфармы, медицинской науки и экономическими возможностями их привлечения в спортивную сферу.

Допинг в спорте — это лекарственные препараты, методы и процедуры, используемые для стимуляции физической и психической работоспособности и достижения благодаря этому высокого спортивного результата с учетом того, что эти препараты разрабатывались для совершенно иных групп населения (пациентов) и для совершенно иных целей (целей выздоровления).

В настоящее время к допинговым средствам относят препараты следующих основных групп: стимуляторы (стимуляторы центральной нервной системы, симпатомиметики, анальгетики), наркотики (наркотические анальгетики), анаболические стероиды и др. гормональные анаболизирующие средства, бета–блокаторы, диуретики.

К допинговым технологиям можно отнести кровяной допинг, а также фармакохимические манипуляции с биологическими жидкостями.

С точки зрения достигаемого эффекта спортивные допинги можно условно разделить на две группы:

• препараты, применяемые непосредственно в период соревнований для кратковременной стимуляции работоспособности, психического и физического тонуса спортсмена;
• препараты, применяемые в течение длительного времени в ходе подготовительного тренировочного процесса для наращивания мышечной массы и обеспечения постепенной адаптации спортсмена к максимальным физическим и стрессовым нагрузкам.

Не хочу далее развивать эту больную тему: многие специалисты считают, что данная проблема пока неразрешима[1].

Возникает естественный вопрос: если нарушений, генерируемых Большой финфармой, не счесть, если они очевидны даже для непрофессионалов, если имеются представленные в СМИ свидетельства и доказательства ее финансовых манипуляций и их многочисленные трагические последствия, то почему не следуют разбирательства соответствующих органов, т.е. "где посадки"?

Как не следуют? Следуют! Но, используя известное русское изречение: "им это, что слону дробина"! Существует и другое выражение: "леопард не может изменить рисунок на своей шкуре"[2].

Ранее уже приводились общеизвестные факты наложения существенного фискального обременения на фармацевтические компании, уличенные в неблаговидных финансовых махинациях на рынке фармацевтических услуг. Дополним этот список новыми данными (обратимся к свежим примерам).

В 2012 г. власти США предъявил обвинение "законодателю мод" в фармации швейцарской Novartis в подкупе врачей путем выплаты им денежных вознаграждений за продвижение ряда лекарственных препаратов компании: речь шла о штрафе в 3,3 млрд долл.[3] В результате компания заплатила американским властям 390 млн.

В мае 2016 г. в США начались судебные процессы в отношении бывших топ-менеджеров компаний, входящих в корпорации Allergan и Johnson&Johnson. Эксперты отмечают, что громкими судебными процессами американские власти хотят показать, что со времен головокружительной аферы века Enron[4] они отнюдь не ослабили контроль над преступлениями в корпоративной сфере.

По данным The Wall Street Journal[5], в последние годы Большая финфарма выплатила властям США миллиарды долларов в виде штрафов и компенсаций по подобным делам. На фоне растущих призывов антимонопольных общественных организаций и критики властей правоохранительные органы США стали активнее привлекать к суду по уголовным обвинениям конкретных сотрудников, не ограничиваясь только штрафами компаний. Изменение подхода, в частности, подтверждено инструкцией министра юстиции и и.о. генерального прокурора США Салли Йейтс (Sally Yates) от сентября 2015 г. (заменена на своем посту Д. Трампом после его инаугурации 31 января 2017 г. — Прим. авт.). В инструкции отмечается необходимость активизации расследований с целью выявления конкретных виновников нарушений.

Миллиардные выплаты по разным основаниям "фармацевтического бизнеса" поступили также в бюджеты ряда европейских стран, Японии, Австралии, Новой Зеландии, стран Латинской Америки. Тем не менее перспективы улучшения ситуации путем введения надлежащего общественного контроля (Good Social Audit, GSA) над аппетитами Большой финфармы до сих пор не ясны.

Серьезной проблемой современного отечественного лекарствоведения является тот факт, что в фармацию просочилась почти критическая масса непрофессионалов: лжеменеджеров, псевдобизнесменов, современных малограмотных "алхимиков", "биофармацевтов", лиц с чрезвычайно низкой личной, бытовой, общественной, производственной и исполнительской культурой, характеризующихся минимумом креативности и максимумом апломба и амбиций, которых на пушечный выстрел нельзя было допускать в сферу фармацевтической помощи (да и в здравоохранение вообще). Они в основном кучкуются в "фармацевтике", дискредитируя и тормозя столь необходимое в XXI в. развитие этого важнейшего сектора национальной экономики. Особенно много их в среде приближенного чиновничества, как всегда алчного, беспринципного, лелеющего и плетущего свои корыстные планы, комбинации, построения, схемы, отжимы, откаты. Более всего поражает отсутствие в их среде гражданской морали — непременного условия успешного функционирования в сфере здравоохранения, медицины и фармации в интересах населения страны.

Другая проблема — определенная деградация отечественных научных фармацевтических школ, на становление которых уходят десятилетия. Большинство из них, складывавшихся на протяжении практически трех четвертей XX в. и во многом перенявших лекарствоведческие традиции Российской империи (опора в основном на натуральное лекарственное сырье, особенно растительное), с распадом СССР утратили свое научное и прикладное значение и, скорее всего, уже никогда по–настоящему не восстановятся, хотя могли бы серьезно пригодиться отечественной фармации. Особо приходится сожалеть о прекращении функционирования научно-исследовательского и промышленного направления разработки и производства современных антибиотиков (в особенности полусинтетических), а также их эффективных комбинаций и сочетаний, в том виде, которое удалось создать в СССР в середине прошлого столетия, сплотившего целую когорту выдающихся ученых и производственников.

Новые направления еще не заняли своего определенного и признанного места в нашей фармации и к понятию школы как иерархического научного сообщества пока отнесены быть не могут.

Главная опасность такой ситуации — отсутствие настоящего инновационного развития как такового, упор на импортозамещение и другие паллиативные варианты, системный упадок сферы фармацевтической культуры и профессионального образования, неразвитость научных школ и направлений. И это в XXI в., когда наука обновляется чуть ли не каждый год!

Обидно, что становится все меньше настоящих (истинных) специалистов с креативным фармацевтическим менталитетом, зато все всё понимают в "фармацевтике": результат — цементирование отечественной дженериковой ниши, увековечивание ее статуса, снижение качества и доступности фармацевтической помощи, серьезное отставание от мирового уровня развития лекарствоведения.

Фармацевтический менеджмент как системный апофеоз истинной фармацевтической культуры XXI в. еще не пробился ни в соответствующие властные структуры, ни в среду российского так называемого "среднего фармацевтического класса", составляющего основу современного мирового лекарствоведения. Именно этот класс ведет неустанную борьбу с апологетами финфармы, отстаивая последние рубежи мирового фармацевтического пространства в деле профессиональной защиты жизни и здоровья населения на планете.

Знаю, что некоторые наши новоявленные "фармацевты" с завистью поглядывают в направлении Большой финфармы, тяжко вздыхая от того, что им еще очень далеко до ее финансово-лекарственных закромов. Однако кризис делает свое дело: "не до жиру, быть бы живу".

Собственных компаний, олицетворяющих Большую финфарму, в России пока нет, но ее представители уже пожаловали на нашу землю, в т.ч. по программе локализации, уже штампуют подзабытые бренды, уже подсчитывают небольшую пока прибыль. Один из ее клерков на мой вопрос о том, что подвигло их разместить здесь свои производства, простодушно сказал: "Как что подвигло, в России же самое больное население в Европе, да и в наших "закромах" полно архивных технологических инструкций (регламентов), вот и будем их реализовывать по вашей программе импортозамещения".

В последнее время призрак небольшой "нанофинфармочки" все–таки прорезался, пока лишь на уровне дистрибуции. 19 августа 2016 г. в прессе появилось сообщение о выявлении Федеральной антимонопольной службой (ФАС) в Москве и Подмосковье противозаконной деятельности картеля, состоящего из семи компаний, специализирующихся на поставке лекарственных средств[6]. Участники соглашения препятствовали снижению цен на лекарства и медицинскую технику, помогая друг другу поддерживать их высокий уровень.

Схема сговора такова: при участии в тендерах на поставку медицинской техники и лекарств в учреждения здравоохранения они лишь создавали видимость конкуренции, государственные контракты доставались участнику по начальной стоимости — остальные лишь искусственно обозначали борьбу. Сумма сговора при проведении торгов составила чуть меньше 1,5 млрд руб.

И это не первый такой случай: в октябре 2012 г. антимонопольная служба уже сообщала о решении апелляционного суда, согласившегося с доводами ФАС и признавшего фармацевтические компании "Протек", "Роста" и "Р–Фарм" виновными в картельном сговоре при закупке лекарств на торгах Минздрава России[7].

Стало быть, пока дело ограничивается банальным картельным сговором позавчерашнего дизайна — неформальным соглашением участников рыночной отрасли продавать или покупать товары или услуги по определенной цене, а также путем договорного регулирования объемов закупок и продаж влиять на уровень цен.

Картели берут свое начало с 30–х гг. прошлого века, когда США поразил небывалый по своим масштабам финансовый кризис: так что мы отстали от Штатов в этой области лет на 80, почти на столько, сколько просуществовал в свое время СССР. Ветшалый, тухлый товар времен перехода капитализма в развитую империалистическую стадию.

"Мы сталкиваемся сегодня с всеобщей картелизацией российской экономики, – заявил глава ФАС Игорь Артемьев на расширенном заседании коллегии ведомства 1 марта с.г. — Мы знаем, как реально сговариваются. Фактически мы думаем, что по многим сферам, например, при закупке лекарств, 80% на торгах — это картели, заранее состоявшийся сговор, уголовное преступление. Это организованные группы. Я не шучу, мы все это можем доказать"[8].

Об этом же поведала в своем интервью агентству ТАСС на ПМЭФ–2017 в июне и руководитель Счетной палаты РФ Татьяна Голикова[9].

Другими словами — лекарства, как и болезни, приходят и уходят, "а кушать хочется всегда".

Таким образом, наши доморощенные «нанофинфармщики» в своей деятельности исходят не из "пролетарского интернационализма", революционного энтузиазма и, боже упаси, протестантской этики. Они банально хотят подзаработать, усвоив примитивный постулат, что бизнес — это вид предпринимательской деятельности, направленный на извлечение прибыли. При этом стараются поскорее извлечь ее из наших и ваших карманов, используя самые примитивные технологии из раздела "наварить cash and carry".

Я знаю, что у Большой финфармы, в т.ч. и ее "нанофилиалов" у нас, множество сторонников, "болельщиков", симпатизантов, адвокатов, в т.ч. бесплатных, и т.д. Флаг им в руки. Однако не следует забывать, что общественный контроль над одной из самых неоткрытых и самых "здоровьеобеспечивающих" отраслей мировой экономики естественен для цивилизованного социума XXI в.: он позволяет эффективно расходовать финансы налогоплательщиков в их собственных интересах, интересах общества и государства, а в мире капитала — возвращает на круги своя давно забытую протестантскую этику в ее первородном состоянии (если такое вообще возможно!).

Человеческая цивилизация давно нашла эффективный способ борьбы с апологетами наживы — честная, основанная на принципах науки и морали, охраняемая законом конкуренция. Высоконкурентная среда XXI в., вовлекая в естественный бизнес–оборот фармацию во всех ее ипостасях, био–, клеточные и IT–технологии, включая диджитализацию (оцифровку всего и вся), блокчейн (blockchain) плюс Биг Дэйта (Big Data), создает новые опции для человечества, где бал будут править не заоблачные сверхфинансы "сверхменеджеров" от "сверхфармацевтики", а оптимум совокупности технологий обеспечения, поддержания и сохранения здоровья индивидуума в качестве непреходящей ценности бытия.