Даже у врачей боль пациента остается за кадром

Портнягин Иван Владимирович
Президент Ассоциации интервенционного лечения боли, главный специалист клиники лечения боли при ЦМСЧ №122 им. Л.Г. Соколова ФМБА России

Проблема лежит скорее в плане организации помощи пациентам с болевым синдромом (не только онкологической) природы. Есть регионы, где она решена более–менее хорошо, например, в Архангельске, Ставрополе, а бывает, что даже в центральных регионах нашей страны врачи до сих пор до последнего всячески избегают назначения наркотических препаратов, продолжая кормить пациентов нестероидными противовоспалительными препаратами, зная о наличии в регионе трансдермальных пластырных систем.

Я работаю в частной клинике, согласно 1175–му приказу законодательно мне запрещено выписывать рецепты на сильные наркотические анальгетики. Эта ситуация достаточно сильно меня затрудняет, я вынужден писать пациенту некую рекомендацию, вместо того, чтобы просто выписать рецепт на нужный ему препарат. Принимая во внимание, что с января 2016 г. у нас будет обычный рецепт 148–й, он, конечно, учетный, но у него другие правила учета, я бы с удовольствием выписывал те же самые трансдермальные терапевтические системы, не заставляя пациента ходить в поликлинику и претерпевать все сложности получения препарата.

Несмотря на некоторые изменения, оборот сильнодействующих и наркотических средств крайне зарегулирован. Если в амбулаторном звене есть хоть какие-то подвижки, то в стационаре практически все осталось по–прежнему. Например, я как врач–анестезиолог имею диплом и соответствующий сертификат. Казалось бы, если я, имея сертификат и зная, как работать с препаратами, единожды должен получить право доступа к ним, но при смене места работы каждый раз я должен заново получать право доступа к наркотикам. Хорошо, если получаю его в том городе, где я работал последние 15 лет, это быстрее, за несколько недель приходит допуск. Каждый раз я должен принести справку, что не состою на учете в наркологическом и психоневрологическом диспансерах. А в это время, т.е. 2–3 недели, теоретически я не имею права входить в операционную и назначать наркотические средства.

У нас в стране за 12–15 минут, выделенные на прием, терапевту нельзя объять необъятное. С точки зрения рядового врача мысль о том, что боль — один из наиболее важных показателей, который нуждается в отдельной оценке при лечении, не встает. Онкологическим больным обычно говорят, а что вы хотите, у вас и должно болеть.

В Европе ситуация анализируется, как минимум. И по результатам опросов и исследований делаются определенные выводы.

Пропаганда наркотиков в России запрещена. Реклама наркотических трансдермальных пластырей запрещена. Нигде никакой информации нет, даже для врачей. Обучения недостаточно. Я получаю информацию, потому что читаю на английском языке современные журналы, в которых есть анализ эффективности подобных препаратов. Врачей, занимающихся лечением боли, в России уже достаточно много, но мы далеко не в большинстве. Что говорить, если в шестилетнем курсе обучения в медвузах ни одного часа не посвящено лечению хронической боли.

Среди врачей, пациентов и их родственников до сих пор сохраняются дичайшие заблуждения. Для многих слово "морфий" и слово "смерть" равнозначны. Другие уверены, что пациент, получающий наркотики, непременно станет наркоманом. Тем не менее, это совсем не так. В Европе очень свободно смотрят на выписку наркотических препаратов. В Германии потребление медицинских наркотиков составляло в 2010 г. около 19 тыс. доз на миллион населения в сутки, а в России только 102. В Израиле только 0,4% населения начинают злоупотреблять наркотиками, в США — от 3 до 8% пациентов с неонкологической болью, но в основном те, кто раньше злоупотреблял алкоголем или опиоидными препаратами.

Конечно, за оборотом наркотиков нужно следить, но выписка наркосодержащих обезболивающих препаратов не должна быть сопряжена с такими сложностями, которые сейчас есть. Врачи, имеющие право на выписку рецептов, должны проходить обучение, как этими препаратами пользоваться.

И нужно донести до каждого пациента, что он имеет право на обезболивание, он не должен просить, а может требовать. Нужно настойчиво объяснять врачам, что наркотики при медицинском применении не равнозначны понятию смерть. Для большого процента населения эти два понятия равны.