Перехитрить рак: о первом в России таргетном препарате

Учеными был создан новый тип лекарства для лечения рака. А для отечественной науки — это еще и первый таргетный препарат. Лекарственное средство под рабочим названием алофаниб должно помочь пациентам со страшным диагнозом — рак желудка.

ДОЛГИЙ ПУТЬ К НОВОМУ ЛЕКАРСТВУ

Доклинические исследования показали: торможение опухолевого роста – 80–90%. К тому же, средство оказалось малотоксичным. А Минздрав уже дал разрешение на первую фазу клинических исследований...

Хочется сказать: ура, свершилось! Однако от клинических испытаний до полноценной "прописки" зарегистрированного лекарства в практике врача проходит 4–5 лет. И это не в самом сложном случае.

"Да, первый отечественный таргетный препарат вошел в свою первую фазу клинических исследований, но впереди нас ждет долгий путь, — призывает председатель Российского общества клинической онкологии, заместитель директора по научной работе и зав. отделением клинической фармакологии и химиотерапии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, проф. Сергей Тюляндин. – Только первая фаза займет при самых оптимистичных результатах год. А ведь затем будут еще две фазы".

Для сравнения: создание лекарства — с начала работы до разрешения на клинические исследования — заняло шесть лет. Но результат того стоит: препарат не просто "первый российский", он первый на планете...

ЧТО ТАКОЕ "ТАРГЕТНЫЙ ПРЕПАРАТ"?

Цель или мишень — так переводится на русский язык английское слово "таргет". Опухолевые клетки умеют "отключать" определенные мельчайшие компоненты иммунной системы и благодаря этому бесконтрольно размножаются.

А у современной медицинской науки порой получается ответить врагу его же оружием. Ведь у каждого таргетного препарата есть своя биологическая мишень. Он находит нужный элемент в раковой клетке и "перепрограммирует" ее.

АНТИБИОТИКОРЕЗИСТЕНТНОСТЬ И ЕЕ "СИНОНИМЫ"

Есть, однако, одно серьезное "но". "К сожалению, раковые клетки все время мутируют, — поясняет Илья Тимофеев, исполнительный директор Российского общества клинической онкологии и директор Бюро по изучению рака почки. — Образовался другой подвид — моноклональное антитело уже не может с ним связаться".

Моноклональные антитела — самая известная разновидность таргетных препаратов. А выводит их из строя явление того же рода, что и печально знаменитая антибиотикорезистентность — когда, например, с тяжелой пневмонией не может справиться ни одно из двадцати возможных лекарств. И пациент в двадцать первом веке погибает от недуга, казавшегося менее грозным еще во второй половине двадцатого столетия...

В случае с онкозаболеваниями — годы и десятилетия работы ученых могут оказаться напрасными. Однако создатели первого отечественного таргетного лекарства, кажется, нашли способ выйти из положения. Раковая клетка проявляет чудеса дарвиновской изменчивости? Что ж, воздействуем на ту ее часть, которая по природе неактивна.

КАК ЭТО РАБОТАЕТ

Рецептор фактора роста фибробластов — а именно эту часть опухолевой клетки нейтрализует новый препарат — своеобразная "администрация" для опухоли. Именно этот рецептор "включает" раковые клетки и дает им команды быть активными и делиться. Однако разработанное отечественными учеными лекарство как магнитом притягивается к неактивной части рецептора. И потому остается незаметным для "системы слежения" в опухолевой клетке.

Рецептор, о котором идет речь, встречается у каждого десятого больного раком желудка. Именно такие пациенты, которые уже исчерпали все методы, доступные сегодняшней медицине, станут участниками клинических испытаний. Исследования начнутся в 4 городах: Москве, Санкт–Петербурге, Омске и Ростове–на–Дону.

ПОЧЕМУ РОССИЯНЕ В ГРУППЕ РИСКА?

Наша страна — один из "лидеров" по онкологическим заболеваниям желудка. Исторически у России одно из первых мест как по заболеваемости, так и по смертности от этой группы заболеваний, обращает внимание проф. Тюляндин. Не одной болезни, а именно группы — поэтому порой так сложно подобрать подходящее лечение.

Считается, что процесс запускает известная бактерия — хеликобактер пилори. Ведь известно, что на здоровой ткани желудка рак вряд ли разовьется: опухолевым клеткам нужна "посадочная полоса" в виде язвенной болезни или тяжелого гастрита.

Россия — родина фастфуда, шутят сейчас многие. Однако калачи, пироги и кулебяки — фастфуд при правильном приготовлении все же не самый вредный... Мы же в наши дни налегаем на консервы, соленья и копчения — это приводит к высокому уровню онкозаболеваемости. Когда общество делает выбор в пользу фруктов и овощей, а не продуктов долгого хранения, риск рака желудка снижается.

Но это вопрос уже не столько к медикам, сколько к экономике и размерам потребительской корзины. Пациенту же остается выбрать более доступные по цене и все же полезные овощи и фрукты.

КОГДА ОПЕРИРОВАТЬ ПОЗДНО

Для удобства хирургов онкологические заболевания желудочно-кишечного тракта считаются болезнями разными. Но именно считаются: это опухоли единой системы. И если сложить статистику по новообразованиям органов ЖКТ — от пищевода до прямой кишки, окажется, что онкозаболеваемость пищеварительной системы выше, чем онкозаболеваемость легкого.

Медицина старается сделать все, что возможно: сегодня пациент может жить и после удаления желудка. Пусть и строго по часам, питаясь 6–8 раз в день мягкой диетической пищей. Но... время для этой хирургической операции очень легко упустить.

Как было замечено в рамках онкологического форума "Белые ночи — 2019", 39% пациентов с 3–4–й стадией рака за медицинской помощью не обращались. Точнее, не получали ее (если в поликлинике не было записи или сократили должность врача–специалиста — это тоже отсутствие обращения).

"Рак желудка — социально важная проблема в онкологии. В 40 процентах случаев это заболевание выявляется на поздней стадии. средняя продолжительность жизни таких пациентов — у которых уже идет метастатический процесс — составляет около года, — констатирует Сергей Тюляндин. — И именно эта злокачественная опухоль — одна из наиболее частых в российской популяции. Заболевают около 37–40 тыс. человек ежегодно".

О ЧЕМ ДОЛЖЕН РАССКАЗАТЬ ПАЦИЕНТ

Если доктор есть, но он перегружен, и от этого у него нет сил подходить к делу иначе как формально, результат рискует быть тем же.

"Обращайте внимание: врач должен поинтересоваться и анамнезом, и историей болезни родственников. А лучше постарайтесь сказать об этом сами", — советует старший вице-президент фонда "Сколково" Кирилл Каем.

Действительно, много ли времени (даже при 12–минутном приеме) отнимет у доктора одна фраза пациента: "В семье были случаи онкозаболеваний таких-то органов в таком–то возрасте"?

Но именно эта одна фраза способна скорректировать весь ход лечения. Как и короткое сообщение о стаже курения и других факторах риска.

Зато эта небольшая информация поможет выявить заболевание на ранней стадии. Или даже предупредить его, пока язва или гастрит не превратились в другой процесс.

***
Вспоминается современный анекдот:
"Болезни бывают двух типов — несерьезные и страшные. Первое и лечить не надо, а второе уже не лечится".
Медицинская наука прикладывает все силы к тому, чтобы "второе" стало излечимо. Но, может быть, всем — от пациента до организаторов здравоохранения и тех, кто распределяет федеральный бюджет — стоит пересмотреть и отношение к "первому"?
Например, к тому же гастриту?

По материалам конференции Российского общества клинической онкологии