Дискриминация аптек: между Сциллой и Харибдой

У кампании «травля аптек» есть вполне официальные причины. О том, что аптека и магазин — одно и то же, Малышева заявила далеко не первой. Первым аптеку к торговле приравнял… законодатель. Несмотря на то, что в ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан РФ» фармацевтические организации относятся к системе здравоохранения, а фармацевтические работники упоминаются наравне с медицинскими, в других нормативных документах все не так однозначно. Например, в Общероссийском классификаторе видов экономической деятельности (ОКВЭД) понятия «фармацевтическая деятельность» в разделе «Здравоохранение» нет. Оптовая и розничная торговля фармацевтическими товарами оказалась в одной категории с ремонтом автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий и предметов личного пользования. В Общероссийском классификаторе специальностей по образованию (ОКСО) и в Общероссийском классификаторе занятий (ОКЗ) фармацевты и провизоры относятся к специалистам здравоохранения, но ситуацию это уже не меняет. Правовая неопределенность уже создана. В действующем законодательстве есть противоречие, и, пользуясь им, можно относить аптеки то к торговле, то к здравоохранению.

Законодатель решает вопрос о классификации фармацевтической деятельности удобным для себя образом. Накладывая на фармацевтическую деятельность ограничения, государство как бы признает — аптеки очень важны для страны, от них зависит качество и своевременность медицинской помощи. А значит, и здоровье населения. Поэтому должны находиться под контролем. С точки зрения обязанностей аптека, несомненно, участник системы здравоохранения.

А вот с правами, льготами и прочими проявлениями государственной поддержки ситуация совсем иная. Организация (аптека), которая живет только за счет собственной прибыли, — это предприятие торговли. Все зависит от того, какая из точек зрения в данный момент окажется выгоднее. В результате фармацию и тех, кто ею занимается, записали в обе категории одновременно. И аптеки оказались под двойным контролем.

В аптеку как учреждение здравоохранения приходят проверяющие из Росздравнадзора. В аптеку как учреждение торговли — представители  служб, контролирующих деятельность торговых точек. Двойной объем проверок отвлекает от работы и так неукомплектованный штат аптек (дефицит аптечных работников продолжается), в худшем случае — влечет двойной объем штрафных санкций.

Безусловно, аптека выживает за счет прибыли. Но эта самая прибыль аптекой зарабатывается  значительно тяжелее, чем любой торговой точкой, — ограничения торговых надбавок, жесткие условия хранения и отпуска лекарственных препаратов, немыслимые условия для обустройства охраны и реализации  ЛС, подлежащих предметно-количественному учету, вывод из товарооборота аптек ЛС льготного отпуска и балласт из обязательного перечня ЖНВЛП. Все чаще вспоминаются 90-е гг. прошлого века, которые называли «золотым веком» аптечной сети. Социальность аптечной розницы и стабильность цен обеспечивало и поддерживало государство. Любой социальный проект — затратный. Аптеки работали на льготном налогообложении и оплачивали аренду по льготной ставке — государство не словом, а делом поддерживало аптеки и свое население, в конечном итоге. Цены  на лекарства аптеки «держали» (как они это сами называли), т.е. цены не росли, и дефектуры лекарств не было. А сейчас — «и соль не та, и огурец, не как прежде», как жаловалась Арина Петровна Головлева в замечательном и таком актуальном и ныне произведении Салтыкова-Щедрина.

Сейчас же, оккупировав аптеки жесткими торговыми надбавками, сняв льготы и ужесточив контроль, государство рассчитывает побороться с ростом аптечных цен, при этом попустительствуя сюжетам и программам ТВ и других массовых СМИ, подогревающим нездоровый интерес к аптечным ценам,  будто аптеки являются виновниками продолжающегося роста цен на лекарства. Пресс-секретарь министра здравоохранения Олег Салагай на вопрос по данной теме заметил: «Причины внимания средств массовой информации к аптекам различны: это могут быть и жалобы граждан, и личный опыт журналиста, как положительный, так и отрицательный, и профессиональный интерес. Уверен, что в большинстве случаев журналист, готовящий критический материал, движим благим намерением – желанием изменить то, что, по его мнению, является несправедливым. Что касается взаимоотношений СМИ и государства, то они довольно четко урегулированы соответствующим законом. Принципиальным требованием закона является невмешательство в редакционную политику СМИ». Однако в редакционную политику СМИ успешно вмешиваются те, для кого аптеки — конкуренты.

Интерес журналистов и людей к фармацевтической деятельности продиктован реальной жизнью. И подогревается он растущими ценами на лекарства.  Почему-то никого не смущают растущие с космической скоростью цены на продукты. Как справедливо отметил один из наших экспертов Темы, инфляция в аптечном сегменте значительно ниже, чем в продовольственном. Цены на еду растут быстрее, чем цены на лекарства. Но от повышения цен на продукты питания — факта, казалось бы, очевидного для всех, внимание общественности успешно отвлекают. И, в частности, за счет аптек. Пока на экранах и страницах идет антиаптечная кампания, усиленная реальными фактами о фальсификации лекарств, летят ввысь цены на продукты первой необходимости. Управленцы продуктового ритейла успешно отражают удары и перекладывают ответственность на плечи других. И тем временем делают все возможное, чтобы «торговля лекарствами» «переехала» к ним. Защитники пациентов предупреждают: продуктовое лобби по ряду причин сильнее аптечного. Во-первых, магазинов больше, чем аптек. Во-вторых, аптечное лобби — специализированное, а значит, имеет меньше возможностей продвигать свои интересы. И самое главное, интерес продуктового ритейла к продаже лекарств — постоянный. Провал очередной кампании за передачу безрецептурных препаратов в супермаркеты не заставит ритейл сдаться и забыть о давней мечте. Он будет пытаться еще, вновь открывая дискуссию о равенстве магазина и аптеки

Кстати, о ценах на лекарственные препараты. «Во времена СССР вопрос о цене на лекарства даже не ставился, больше того, в мыслях даже не было у населения, что лекарства дорогие, хотя они были не дешевые: одна упаковка Ампициллина 0,25 №24 стоила 3 руб. 80 коп., на курс лечения надо было купить 2 упаковки. Зарплата фармацевта была в то время 65 руб., стипендия в вузе — 40 руб., пенсия — от 47 до 130 руб., проезд в метро стоил 5 коп., 1 кг хлеба — 14 коп., 18 коп., 1 кг колбасы докторской — 2 руб. 90 коп.», — отмечает заведующая аптекой. И добавляет: «Сейчас та же упаковка Ампициллина стоит в аптеке Москвы 18 руб. 95 коп. при среднемесячной зарплате 40 000 руб., т.е. стоимость лекарства по отношению к зарплате значительно уменьшилась. Однако население могло позволить себе такое дорогое лечение. Сейчас, по-моему, вопрос должен стоять по-другому — «Почему я не могу купить лекарство?», а не «Почему лекарство такое дорогое?» С мнением руководителя аптеки нельзя не согласиться. Но дискуссия о дороговизне лекарственных препаратов позволяет отвлечь внимание от реальных проблем.

При этом аптеки критикуют за все, что имеет хотя бы отдаленное отношение к лекарствам. Подделали препарат — виноваты фармацевты! Выросли цены на лекарства — виноваты фармацевты! Человек «лечил» себя сам и купил не те таблетки — виноваты опять же фармацевты... Аптека на переднем краю — и большинство людей в повседневной жизни сталкиваются лишь с ней. И не имеют понятия ни о том, как производят лекарства, ни о том, как формируются цены на лекарства, ни о том, а чем, собственно, занят законодатель в перерывах между распилом бюджетных денег. Из-за постоянных нападок на аптеки падает доверие людей к их специалистам.  И причина не только в массированной атаке СМИ — падает престиж профессии, аптечный работник не ощущает себя «человеком в белом халате», в погоне за прибылью теряется профессионализм.

 «Причина отсутствия доверия в том, что в аптеках не всегда работают специалисты. Работают продавцы, «заточенные» на продаже дорогостоящего товара», — считает заведующая одной из аптек Москвы. С ней согласны и эксперты-аналитики, и защитники прав пациентов, и представители фармкомпаний. Впрочем, это веление времени — ориентация на материальную составляющую и все уменьшающаяся социально-нравственная составляющая. Деформация общества порождает деформацию специалистов.

Антиаптечная кампания осветила главные проблемы фармации. Лекарства и те, кто с ними работает, в очередной раз попали в центр внимания. Будут ли сделаны из этого правильные выводы – покажет время. Но сегодня фармацевты и провизоры могут применить лишь один способ защиты — профессионализм, доброту и понимание. «Люди приходят к определенному фармацевту, провизору, первостольнику. Им важен эмоциональный посыл, который сообщает им сотрудник аптеки. Люди чувствуют его. Правильность лечения, его успех еще зависят и от того, как поговорили с человеком, что посоветовали», — уверена одна из наших собеседниц — заведующая аптекой.

Все остальное можно решить лишь на законодательном уровне. На уровне государства. Только закон в силах выбрать между здравоохранением и рынком. Только закон в силах разрешить проблемы фармацевтического образования и дефицита кадров. Только закон в силах дать аптекам поддержку. Хотя бы в виде льготного налогообложения. Чтобы права и обязанности были в равновесии. Чтобы аптека могла не выживать, а жить. И выполнять свою миссию — помогать людям!