Роза Ягудина: "Не все должно регулироваться законодательно"

Общество представляет интересы фармацевтических работников Москвы. В сентябре 2014 г. РОО МФО стало первым российским полноправным членом Международной фармацевтической федерации (FIP). Председатель правления общества, проф., д.фарм.н. Роза Исмаиловна Ягудина рассказала корреспонденту "МА", какие задачи ставит перед собой МФО, какие образовательные проекты предлагает и что нужно сделать, чтобы провизор и врач работали в одной команде, помогая пациенту.

Роза Исмаиловна, Вы — инициатор создания МФО. Какие цели и задачи призвано выполнять Общество?
— Вернее сказать, я была одним из инициаторов его создания. Московское фармацевтическое общество — организация профессиональная. Она учреждена лицами, имеющими профессиональное образование и проживающими в данном регионе. Здесь не может быть юридических лиц, она не может финансироваться со стороны бизнеса, она независимая. Соблюдение этих основных пунктов позволило МФО вступить в Международную фармацевтическую федерацию.

У нас нет задачи сделать организацию большой. Основная задача — чтобы лучшие зарубежные достижения в профессии были привнесены в российскую и московскую действительность. Сегодня у нас затормозилось развитие фармации как профессии. Что делает провизор в аптеке? Закупает и отпускает лекарства. А за рубежом это не так. Международная практика накопила целый набор тех функций, которыми обладает провизор. И модель профессии изменилась — от простого изготовления и отпуска лекарств — к консультированию, менеджменту лекарственной помощи. Основная тема международных конгрессов сегодня — это как раз работа провизора в команде с врачом, чтобы оказать лучшую помощь пациенту. За рубежом есть фармацевты, специализирующиеся в области онкологии, помощи детям. Масса программ реализуется в аптеках, например, как бросить курить, как контролировать состояние бронхиальной астмы и т.п. А у нас провизор просто продает препарат, и поэтому называют его торговцем.

МФО явилось также соучредителем Национальной фармацевтической палаты. И в рамках НФП мы будем заниматься вопросами, связанными с аккредитацией образовательных программ, с приведением в соответствие потребностей отрасли и образовательных программ, и прочими актуальными вопросами.

Расскажите, пожалуйста, об образовательных программах, предлагаемых МФО.
— Мы фокусируемся на таких темах, как консультирование пациента в аптеках, подготовка соответствующих тренингов для аптечных работников. Сейчас основные тренинги, которые проводятся в аптеках, направлены на повышение продаж. Такие варианты не рассматриваем. У нас другой подход: научить провизора, какие вопросы нужно задать пациенту, даже если у того есть рецепт, что необходимо уточнить.

Различий между сотрудниками одиночных и сетевых аптек мы при этом не делаем. Считаю, что уровень оказываемых аптекой услуг не должен зависеть от того, сетевая она или индивидуальная. Не думаю, что индивидуальная аптека представляет худший уровень услуг. Во многих европейских странах только индивидуальные аптеки и работают. Я вообще сторонник ограничения допуска к профессиональной фармацевтической деятельности людей с непрофильным образованием. Если работает профильный специалист, то некоторых вопросов может в процессе деятельности и не возникнуть. У нас другая логика и структура мышления в области оказания лекарственной помощи.

Как Вы относитесь к идее санации розничного фармрынка?
— Я против большого количества аптек. Их количество должно регулироваться самими общественными профессиональными организациями. Во многих странах, чтобы открыть аптеку, вы должны получить разрешение от местной профессиональной организации. Думаю, Национальная фармацевтическая палата затронет этот вопрос, но не в плане санации, а в плане придания соответствующей роли профессиональным организациям в повышении качества работы аптечной службы. А как можно повысить качество? Ввести элементы саморегулирования. Не все должно регулироваться законодательно. Раньше было требование о минимальном расстоянии между аптеками, а ФАС считает, что это нарушение конкуренции. Говорят, что чем больше аптек, тем больше конкуренция и тем ниже цены на препараты. Совсем наоборот. Чем больше аптек на так называемом "пятачке", тем одна конкретная аптека слабее, она не может поддерживать ассортимент, вкладывать ресурсы в обучение персонала и мн. др. Мы получаем в аптеках лекарства, а не продукты. Пришел, представьте, больной человек в одну аптеку, другую — они все маленькие, не могут поддерживать ассортимент. В одной аптеке он нашел один препарат, а за другим пошел во вторую. Обойдет он их все при плохом самочувствии? Я считаю, что та система, которая была в СССР, а именно — в организации аптечной службы (не говорю про ассортимент, который был неоптимальным), в плане информирования и консультирования – была лучшей в мире.

Если в одном доме сейчас пять аптечных учреждений, а три закроются, останутся две, ничего страшного не произойдет. Другой вопрос — доступность аптек в сельских регионах. Нужно искать механизм решения этой проблемы, и здесь поможет общественное профессиональное регулирование.

Какие меры предпримет государство в кризис, чтобы и средства бюджета сэкономить, и людей обеспечить лекарствами?
— Цены на все препараты, которые входят в Перечень ЖНВЛП, фиксируются и регулируются государством. Реальная цена на них определяется в ходе аукциона. Надо понимать, что в убыток себе предприятия — российские и зарубежные — поставлять препараты с фиксированными ценами не будут. Но многие препараты регистрируются с запасом цены. Издержки на их производство несопоставимы с той ценой, которая предлагается, потому что закладывается маркетинговая составляющая, по разработке препарата. Здесь нужно подходить индивидуально.

Есть инициатива одноразово фиксировать цены на очень дешевые препараты, в основном, российские, чтобы не допустить их вымывания с рынка. Гораздо более важной задачей государства я считаю заботу не о таких дешевых препаратах, как валерьянка или валидол, которые каждый может купить, но которые не оказывают решающего влияния на пациента, а о серьезных препаратах для лечения тяжелых заболеваний. В этой группе много препаратов зарубежного производства. Конечно, наша отечественная промышленность, которая выпускает биотехнологические препараты, особенно биоаналоги, патенты на которые заканчиваются, помогает существенно экономить ресурсы. Я думаю, в нашем законодательстве не используется ряд мер, которые применяются в мировой системе здравоохранения: проведение переговоров, подписание соглашений по объему и цене, когда государство гарантирует покупку определенного объема препаратов за три года, например, но по определенной цене. Это могло бы стать тем инструментом, который помог бы обеспечить доступность препаратов. Ведь производитель, если он будет знать, что ему гарантирован объем закупок, может пойти на снижение цены, в случае большого объема закупки. А у нас один механизм — фиксация цен в рамках Перечня ЖНВЛП и аукцион.

Эти механизмы специфичны для системы лекарственного обеспечения, все остальные меры относятся к общеэкономическим вопросам. Они могут быть разными. На мой взгляд, очень хорошим механизмом было бы заключение долгосрочных контрактов государства с производителями.

На чем сегодня Вы делаете акцент в преподавательской деятельности?
— Я заведую кафедрой организации лекарственного обеспечения и фармакоэкономики Первого Московского государственного медицинского университета им. И.М. Сеченова.

Основная наша аудитория — лица, участвующие в системе лекарственного обеспечения. Это — руководители и ведущие специалисты региональных органов управления здравоохранения, подразделений, занимающихся вопросами лекарственного обеспечения, главные внештатные специалисты, которые участвуют в формировании заявок, заведующие больничными аптеками, главврачи, их заместители и все те, кто обеспечивает лекарственное сопровождение лечебного процесса в больнице.

Соответственно, разработаны специальные образовательные программы, которые сфокусированы на их деятельности. В чем основная проблема образования в этой области? Оно оторвано от практической действительности. Представьте себе — учить заместителя министра по лекарственному обеспечению, который проработал 35 лет и который знает лучше любого эксперта эту сферу. Как его учить? А это надо делать, потому что каждый "варится в собственном соку" и заинтересован в обмене опытом. Мы придумали интерактивную программу "Современная организация лекарственного обеспечения". Когда наши слушатели приходят к нам на кафедру, они получают код доступа, вносят в программу свои данные, потом программа автоматически формирует презентацию на основе их данных, с которой они и выступают. Наша программа позволяет проводить сравнительные исследования. Представители более 50 регионов страны уже прошли у нас обучение. Им нравится форма обучения. Подобная программа есть у нас и для ЛПУ: как формируются заявки, какой подушевой расход лекарств, как могут быть использованы в их учреждении фармакоэкономические модели и т.д. У нас есть также лаборатория фармакоэкономических исследований, которая в этом году отметит свое 10–летие. Мы сравнили за это время более 150 препаратов, у нас есть модели фармакоэкономической оценки применения препаратов при различных нозологиях. Модель позволяет рассчитать, что будет, если определенный процент пациентов перевести с традиционной модели терапии на инновационную, как это отразится на бюджете, сократится ли время пребывания в стационаре и т.д. Дело дошло до того, что ВОЗ попросила сотрудников кафедры провести такие программы для стран СНГ. В мае прошлого года у нас 10 дней шло обучение представителей Минздрава Казахстана, а в декабре к нам приезжали специалисты из Таджикистана, Киргизстана, Узбекистана, Молдовы, Беларуси, Азербайджана, Армении — это все организаторы здравоохранения. Взрослых людей надо учить по-другому, нежели студентов. Психологически им должно быть комфортно. Необходимо апеллировать к их профессиональному опыту.

Другая аудитория, для которой мы делаем программы, — это представители российского фармбизнеса. Как использовать фармакоэкономику для продвижения своего препарата? Есть программа по комплексному освещению правовой базы. В этом году подготовлена новая программа — Market access. В ее рамках рассматривается проблема доступа лекарственных средств на рынок. Какая информация нужна лицам, принимающим решение или содействующим его принятию? Что главное в общении с представителями госорганов по лекарственному обеспечению?

Для представителей фармбизнеса стран Восточной Европы мы сейчас готовим вариант программы на английском языке.

Каковы результаты проведенного Вами исследования в сфере взаимоотношений врач — провизор — пациент?
— У нас в системе оказания лекарственной помощи есть три основных участника — пациент, врач и провизор. От того, насколько хорошо информирован пациент, насколько правильно ему дают информацию врач и провизор, зависит успех лечения. Есть выражение "лекарственное средство есть лекарственное вещество плюс информация о нем". Это первый момент. А второй — очень важно, чтобы пациент правильно принимал препарат (соблюдал время приема, дозировку, количество дней и т.д.). Это оказывает действие, сопоставимое с эффектом от введения нового инновационного препарата.

В нашем исследовании мы спросили пациента, для чего он ходит в поликлинику, что ему объясняет врач про лекарство, что он хотел бы услышать, сколько времени он реально тратит. Врача, в свою очередь, мы спросили, о чем его спрашивает пациент и о чем рассказывает он; что, на его взгляд, должен сказать пациенту аптечный работник. Аптечного работника мы спросили, опять же о чем его спрашивает пациент, что, по его мнению, должен объяснить пациенту врач, а что — провизор, сколько времени на это уходит. Потом мы сопоставили ответы всех участников.

Оказалось, что больше половины пациентов ходят к врачу, чтобы выписать рецепт или продолжить лечение. Мы отметили определенный диссонанс: врач считает, что он тратит больше времени на объяснение, а каждый пятый пациент говорит, что врач ему вообще ничего не объясняет! 36% врачей считают, что провизор ничего не должен объяснять, и только 8% пациентов считают так же. Это говорит о том, что пациенты очень заинтересованы в информации. Разобщенность аптечных работников и врачей актуальна для всех стран. Одна из самых обсуждаемых сегодня в мире тем — создание общей команды для помощи пациенту, чтобы провизор смог стать полноценным участником процесса оказания лекарственной помощи. Есть еще и непонимание каждой из сторон, кто именно должен объяснить и дать дополнительную информацию пациенту.

Пациент тоже должен участвовать в лечебном процессе. Например, есть проблема соблюдения правил приема ЛС. Не надо считать, что человек специально чего–то не выполняет. Много пожилых людей часто недопонимают, что им делать с препаратами. Им нужно максимально подробно это объяснить. Может, и фармпромышленности подумать, чтобы упаковка и инструкция к препаратам были удобными и понятными? Инструкция вообще-то пишется для специалистов. Она не для простого человека. Для пациента должен быть листок–вкладыш по применению, как раньше, с понятным объяснением, без лишних деталей.

Как Вам удается совмещать профессиональную и общественную деятельность?
— Как все успеть? Самое главное — у вас должна быть хорошая команда, которой вы можете делегировать свои полномочия. У меня такая команда есть, в коллективе каждый человек отвечает за определенное направление.